Олег Марин - Порог резистентности [СИ]
Он вдруг замолчал, что-то обдумывая, потом потрясенно уставился на нее.
– Погоди-ка… То есть, все эти разговоры про родителей-прими не просто красивая легенда? Ты действительно прожила большую часть жизни в джунглях?
– При чем здесь мои родители?
– При том. Вдолбили тебе, что нужно верить людям, да? Про долг и честность, и что любовь существует… Равенство, братство и прочая чепуха, верно?
– Откуда ты…
– Держали в своем лесу, как золотую рыбку в аквариуме, а потом бросили в бассейн к акулам.
– Никто. Меня. Не бросал, – как можно спокойнее сказала она. Слезы подступали к горлу. В груди горело так, точно проклятый журналист ударил ее отравленным ножом, и яд расползался по телу, заполняя каждую клетку.
Тимур ее не слушал.
– А я-то хорош! Не просек фишку. Совсем нюх потерял. И уже ничего не исправить.
Она встала и пошла прочь. Остановилась и сказала через плечо:
– Не думай, что ты все про меня понял. Ты ничего обо мне не знаешь. Впрочем, неважно. Я все равно сбегу, вот увидишь.
8
На следующий день она сделала вид, что не заметила Тимура, который призывно махал рукой у кормушки. Пристроилась в конец очереди и уставилась в бритый затылок впередистоящего заключенного. Вышло глупо и по-детски демонстративно, типа "из рук врага ни крошки!". Она кожей чувствовала насмешливый взгляд журналиста.
– Ну и пусть, – сердито прошептала Рада. – Мне наплевать на тебя, слышишь?!
– Что? – обернулся к ней тот, что впереди. – Ты мне?
Рада отрицательно мотнула головой. Тощий вертлявый мужик смерил ее плотоядным взглядом и вдруг подмигнул.
– Симпатичная… – масленым голосом протянул он. – Познакомимся? Я Стиг.
Рада закусила губу и уставилась в пол. Лучше бы этого сунули вчера в биоузел, а не безобидного Штерна!
– Гордая? – удивился вертлявый. – Ладно, потом сама прибежишь.
Он длинно сплюнул на пол и отвернулся. Рада тихонько выдохнула сквозь стиснутые зубы.
Очередь двигалась на удивление быстро, и скоро гофрированная, неприятно теплая трубка оказалась в руках Рады. Она вспомнила про индивидуальный загубник, торопливо приладила его и, зажмурившись, сунула в рот. Гадкая масса толчком выдавилась из трубки, и Раду чуть не вывернуло наизнанку. Горло упрямо сжималось, не желая принимать фуду.
Она уже готова была сдаться, но перед глазами возникло сочувствующее лицо Стефа и, словно наяву, прозвучал его голос: "Держись, Ра! Сделай это для меня, пожалуйста!"
"Я люблю тебя", – всхлипнула Рада и заставила себя сделать первый глоток.
Обрадованный желудок взорвался чувством голода, мгновенно заглушившим отвращение. Рада принялась с жадностью поглощать питательную массу и никак не могла остановиться.
Она отвалилась от трубки, как насосавшаяся пиявка, и громко рыгнула. Голова кружилась, ноги подкашивались. Рада, шатаясь, побрела прочь от толпы – найти спокойный уголок, свернуться калачиком и…
– Ну что, захорошела? – насмешливо спросил вертлявый, преграждая ей путь. – Теперь посговорчивее будешь, краля?
Сил на разговоры не было, и Рада просто попыталась обойти досадную помеху. Но мужик оказался настырным, снова заступил ей дорогу и продолжил говорить:
– Нехорошо так себя вести, слышь? Тебе уважаемый человек предлагает, а ты морду кривишь, – в его голосе появились угрожающие нотки. – Я два раза предлагать по-хорошему не стану.
Он подошел совсем близко. Кривая ухмылка обнажала неровные желтые зубы, в уголке рта повисла капелька засохшей фуду. Рада обеими руками толкнула вертлявого в грудь. Тот едва не упал – нападение оказалось полной неожиданностью для него – и тут же оскалился, зарычал, став похожим на рассерженную гиену. Потом больно схватил ее за запястье и злобно прошипел:
– Тихо ты! А то…
Он замахнулся свободной рукой. Рада испуганно пискнула и закрыла глаза…
– Отвали, Стиг, – негромко, но уверенно приказал знакомый голос.
– Чего тебе?! – взвизгнул вертлявый. – Иди своей дорогой, слышь, писака недоделанный!
– Я сказал, отвали, – повторил Тимур. – Она моя.
– Чего-о-о? – возмутился Стиг. – Врешь! Я сам видел…
– Шая спросим? – вкрадчиво перебил журналист. – Пусть подтвердит, что я вру?
Вертлявый вдруг как-то съежился, увял. Выпустил Раду и злобно прошипел:
– Посмотрим еще… Пересечемся на узкой тропинке, слышь?
– Не вопрос, – пожал плечами Тимур. – Всегда к твоим услугам, главное, тропинку найди.
Он аккуратно подхватил Раду под локоть и повел прочь от фонтанирующего ругательствами Стига.
– Почему они тебя слушают?
– Я убил аутера, – буднично отозвался журналист. – И съел.
Рада охнула и отшатнулась. Тимур поднял брови и продолжил таким же серьезным тоном:
– Вот видишь, теперь и ты меня боишься. А зря. Это неправда.
– Не съел? – пролепетала окончательно запутавшаяся Рада.
Журналист от души расхохотался.
– Нет, – отсмеявшись, подтвердил он. – И, более того, даже не убивал. Только тс-с-с! – он заговорщицки подмигнул ей. – Пусть это останется моим маленьким секретом, хорошо?
– Но как же…
Он опять посерьезнел. Пожал плечами.
– А вот так. Ты не продавала лед, я не убивал снеговика и тем не менее мы оба здесь. Подумай об этом на досуге, девочка. Вещи не всегда такие, какими кажутся на первый взгляд. Вот, взять, например, твоего подельника…
– Стеф тут не при чем! – вскинулась Рада.
Журналист досадливо скривил губы.
– Еще как при чем! Но я не о нем, собственно… Я про твоего непосредственного начальника и подельника доктора Алекса Штерна.
Рада вспомнила жуткие крики, плотоядное чавканье биоузла и передернулась. Тимур понимающе хмыкнул.
– Неприятное было зрелище, согласен. А теперь посмотри-ка во-о-он туда…
Рада послушно взглянула. И не поверила своим глазам. В нескольких шагах от них стоял живой и здоровый Штерн. Ну, может, не вполне здоровый – видок у него был… как у человека, вылезшего из отхожего места. Но уж точно живой.
– Но… Он же… Как это возможно?
Тимур снисходительно улыбнулся:
– Это называется "защита от дурака", девочка. Мы на живом корабле, забыла? Если бы не меры предосторожности, эти кретины давно бы поубивали друг друга. А смертная казнь у нас, как известно, отменена. Поэтому корабль за нами присматривает. Думаю, он считывает общий уровень агрессии, и если тот зашкаливает – принимает меры. В самом начале народ тут едва стенка на стенку не пошел, так корабль быстро сориентировался и усмирил нас. Потравил как насекомых, каким-то газом. Все в лежку лежали, сил не было даже до кормушки доползти. И голова потом еще несколько дней трещала. А вот такие развлечения, как вчера, он прощает.
– Но как он оттуда вылез?
– Корабль все сделал сам. А Штерн просто проснулся утром, как и все. Единственный побочный эффект – память отшибает. Доктор даже свое имя теперь с трудом вспомнит. Кстати, с Штерном это уже не в первый раз проделали, так что с головой у него совсем плохо.
– Значит, бежать невозможно? – угрюмо спросила Рада.
Журналист посмотрел на нее с уважением.
– Быстро соображаешь. Кажется, я начинаю понимать, как тебе удалось вырваться из среды обитания твоего детства и адаптироваться к нормальной жизни.
– Нормальной? – горько спросила Рада. – Вот это ты считаешь нормой? Ложь, предательство, драку за кусок фуду, насилие, грязь и… и все остальное?
– А в твоем тропическом раю все друг друга любили и рвали с плеч последнюю рубаху для соседа?
– Да! – с вызовом ответила Рада.
– Тогда чего ж ты оттуда сбежала? – серьезно спросил Тимур.
Она не нашлась, что ответить.
"Вещи не такие, какими кажутся". Эти слова Рада повторяла снова и снова. Утром, днем и вечером. Они ставили все на свои места и объясняли необъяснимое.
Например, почему они с Васко оставили колонию? Неужели из-за рыжей Ханны, которая, еще не зная своих сил, внушила им непреодолимое желание уйти в цивилизованный мир? Старая Леони пыталась интерпретировать рассказ Ханны в интересах "прими". Но рыжая девочка обладала мощным даром внушения, способным разрушить любую ментальную стену. Сколько из тех ребят, что сидели кружком на циновках, оставили родные джунгли из-за Ханны?
Леони учила ее контролировать дар, надеялась, что когда-нибудь именно Ханна займет ее место. Но жизнь распорядилась по-своему и похоронила рыжую девочку под обвалившимся берегом. И это стало последней каплей в их решении отправиться покорять мегаполис.
"Вещи не такие, какими кажутся". Эти слова давали надежду. Да-да, надежду! Кто сказал, что впереди только ужасы полета и годы каторжного труда? Все может повернуться совсем иначе. Нельзя терять силу духа и веру в себя!
Она сможет. Она выживет, несмотря ни на что. И не просто выживет, а сохранит в себе Человека.
Противный вертлявый Стиг еще несколько раз подкатывал с непристойными предложениями. Защита и покровительство в обмен на секс. Рада чувствовала себя грязной после этих разговоров. Товар, рабыня, привлекательная безделушка – что она для этого человека? Как можно опуститься до того, чтобы видеть в мыслящем существе предмет торга? Но потом Рада повторяла мантру про те самые вещи, которые кажутся…
